‒ О, Лямбда, ты ли это. Я надеялась встретить тебя в банкетном зале.
‒ Люблю тебя, Берн. Разве не лучше шептаться о нашей любви, когда мы одни?
‒ Буду счастлива услышать это после того, как вырву все твои конечности.
Рывков подбородка, Берн приказала своим знакомым атаковать.
‒ Это моя дорогая любимая и единственный друг в мире. Её руки - от локтя и вниз. Ноги - от колен и вниз. Можете жевать их как пожелаете. Но чтобы на ней не было ни царапины.
Толпа кошек снова колебнулась, преобразовалась в единую массу и стала изумрудно-зелёным Левиафаном, который поглотил бы любую бедную жертву, сунувшуюся в Книжный Город. Это напоминало невероятно огромного кита. Но выглядело ли оно так с точки зрения Лямбды? Она, возможно, ничего не видела, кроме огромного рта, который вот-вот проглотит всё.
‒ Ах, просто замечательно. Я почти переполнена любовью Берн, не так ли?!
‒ Люблю тебя, Лямбда. Когда твоих конечностей не станет, я пробью твой зад и повешу тебя над своей кроватью. Каждое утро я буду давать тебе хороший утренний поцелуй, а каждый вечер - целовать тебя, желая спокойной ночи.
‒ Звучит неплохо! Тогда мне лучше обернуть и тебя своей любовью!!!
Но боевой клич Лямбдадельты за один укус поглотил святящийся, корчащийся Левиафан.
‒ *хи-хи*. Да, ты замечательна, Лямбда. Я люблю эту пустоголовость, с которой ты просто делаешь вещи, не заглядывая вперёд или беспокоясь о собственной жизни... Ветер?..
В то же мгновение, в которое Лямбдадельта была проглочена, а Бернкастель уверилась в своей победе, последняя почувствовала, как с её волосами играет лёгкий ветер. Бесчисленные сладости, которые Лямбдадельта послала в полет словно фейерверки, и которые дрейфовали как украшения на рождественскую вечеринку... текли. Нет, сходились в единственной точке.
Это напоминало фейерверк, запущенный в обратном направлении. Бесчисленные конфеты резко сокращались вокруг обширного, закрытого рта Левиафана. Гигантский обратный взрыв сосредоточился на точке внутри него. Или, быть может, это больше походило на то, как на Левиафана со всех сторон, словно пули, выливались бесчисленные конфеты. Внутри этой зелёной массы был чёрный вихрь. Вихрь на ладони. На ладони Лямбдадельты, носящей вызывающую улыбку. Это была... масса супер-концентрированной тяжести. Все сладости, кошки, кит и все остальное втянулись в эту одну точку и хрустнули.
‒ Я крепко буду держать тебя. Иди сюда, Берн!!!
‒ Ты пытаешься... засосать меня?!..
Все разлетевшиеся конфеты Лямбдадельты с невероятной скоростью засасывались обратно в чёрную дыру на её ладони. Обратный взрыв встречной конфеты смёл Левиафана, сокрушив его.
‒ Лямб... да-а-а-а-а-а!!!..
‒ Ну же. Позволь мне обнять тебя.
Бернкастель изо всех сил старалась держаться на своём воздушном пространстве, пытаясь сопротивляться этой супер гравитации. Впервые все следы снисходительности покинули её лицо. Даже дерзкое выражение Лямбдадельты было омрачено потом, сходящим со лба. Из-за того, что их сила была настолько подавляющей, любая победа должна была быть мгновенной. В малейшей степени расслабившись, они бы поравнялись силами и были бы втянуты в другую головокружительно долгую борьбу, которая могла бы длиться веками. Ни у одной из них не было желания проходить через это снова. Поэтому никто из них не показал ни малейшей пощады своему самому дорогому другу.
Сейчас Левиафан был полностью сокрушён и сжат внутри чёрной дыры. Бернкастель единственная по-прежнему держалась на земле. Но буря конфетных астероидов, словно астероидный пояс, неоднократно врезалась в Бернкастель, постепенно стирая её форму девочки.
‒ Я должна уйти... Я... правда... ?!?!..
Следующим, что полетело в диапазоне видимости Бернкастель... было кометой, заброшенной прямо в неё, с массивной подарочной коробкой в ядре и облаком конфет, окружающим её.
‒ Лямбда-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Ва-а-а-а-а-а-а-а-ах!!! Гья-я-я-я-я-ях, моё... тело... га-а-а-а-а-а-а-а-а-а-ах-х!!!